Притчи. Пари

У каждого из нас свой личный путь к Б-гу...

Ребе Меир был учеником ребе Мордехая из Леховичей. И у него был деловой партнер — раввин Гершон, ярый миснагед(1) .Меир то и дело приглашал его в гости к своему ребе-наставнику, но Гершон, ненавидевший хасидизм всей душой и не желавший знакомиться с хасидским мудрецом, всякий раз находил причины, по которым якобы никак не может поехать в Леховичи.Между тем однажды получилось так, что оба приятеля должны были одновременно прибыть туда по своим коммерческим делам. Узнав, что Гершон тоже будет в местечке, Меир в очередной раз пригласил его навестить своего ребе. Гершон понял, что еще одним отказом окончательно обидит друга, и вынужден был принять приглашение.Когда они вошли в дом ребе Мордехая, их провели в столовую, где учитель как раз приступил к обеденной трапезе. Меир побуждал приятеля заговорить с ребе, спросить что-нибудь, сказать хоть слово, но Гершон молчал, причем, судя по всему, пребывая в состоянии экстаза. Несколько минут спустя они покинули дом ребе.— Что с тобой там стряслось? — спросил Меир.—Я увидел, что твой ребе ест с таким благочестием, какое мог бы выказать разве что Коэн ха-Гадол(2) — ответил Гершон.Потрясенный, Меир оставил приятеля на улице, вернулся в дом своего ребе и спросил его:— Ребе, я приезжаю сюда при любой возможности, но ни разу не видел, как вы служите за трапезой Всевышнему, да будет Он благословен. А мой приятель — миснагед — зашел всего на минуту, почти под принуждением, и узрел в вашем поведении за трапезой чудо. Разве это справедливо?— Справедливость тут ни при чем, друг мой, — сказал ребе Мордехай. — Дело в том, что твой партнер — миснагед. Ему необходимо увидеть истину собственными глазами. А ты — хасид. Ты должен верить.

1. Миснагед— противник хасидизма.2. Коэн ха-Гадол — первосвященник. Первым первосвященником был Аарон (Исход 28:1); в последующем первосвященником имел право быть лишь кто-либо из рода Ааронова. Между тем раввины учат: после разрушения Храма (70 г. н. э.) святость жертвенного алтаря передалась обеденному столу. Готовя и вкушая пищу со всеми молитвами, предусмотренными до и после еды, и сосредоточивала за столом на словах Торы, человек возвышает трапезу до уровня такого духовного деяния, которое эквивалентно священнодействию первосвященника в Храме.

Комментарий Рами Шапиро:

Что увидел Гершон? То, что ребе Мордехай ест с таким осознанием Божьего Присутствия, какое мог бы выказать лишь Коэн ха-Гадол — первосвященник древнего Израиля. А что увидел Меир? То же самое, но не нашел здесь ничего необычного. Дело не в том, что он-де оказался слеп и глух к открывшемуся ребе Гершону, — просто он не счел это чем-то необыкновенным. Однако поняв, сколь тронут товарищ тем, что ему самому казалось вполне заурядным, Меир начал сомневаться в глубине собственного видения. Тогда ребе Мордехай обратил внимание Меира на различие между видением и верой.Вера касается неизвестного; видение — известного. Если ты видишь приближающийся автобус, ты не говоришь: «Я верю, что сейчас сюда подъедет автобус»; ты говоришь: «Смотри, подъезжает автобус». Нет смысла верить в то, что знаешь. Вера имеет смысл только в отношении неизвестного. Благодаря этому она духовно выше зрения, но тем самым и опасней.Альберт Эйнштейн говорил, что самый главный вопрос, который мы должны задать Вселенной, таков: дружелюбна она по отно шению к нам или нет? На этот вопрос невозможно ответить заранее, раз и навсегда. Все, что нам остается, — поставить эксперимент длиною в собственную жизнь. Любой сколько-нибудь плодотворный эксперимент начинается с гипотезы. В данном случае гипотеза состоит в том, что Вселенная дружелюбна, то есть благоприятна для человеческой жизни, любви и самореализации. Чтобы проверить такую гипотезу, необходимо прожить жизнь, как если бы все обстояло именно так, и посмотреть, что получится. Нужно верить, что ваша гипотеза верна, и подвергнуть себя риску столкнуться с последствиями того, что она окажется ложной. Вот почему духовная жизнь так опасна. Жить духовной жизнью — значит жить на острие веры.

"ПРЕДОТВРАЩАЯ МНОГИЕ ОГОРЧЕНИЯ":
Александру Македонскому были преподнесены в дар великолепные стеклянные сосуды. Они ему очень понравились, но он приказал их разбить. Когда его спросили, почему он так странно распорядился, Александр ответил:
– Я знаю, что со временем эти стеклянные сосуды были бы неизбежно разбиты, один за другим, руками моих слуг. И каждый раз после такой потери я бы огорчался и гневался. Так не лучше ли одним сильным огорчением сейчас устранить повод для многих огорчений в будущем?

- Для просветленного человека, - сказал Мастер, - мир совершенен в том виде, каков он есть.
- А садовник? - спросил кто-то. - Он тоже совершенен?
Монастырский садовник был горбуном.
- Если таково его предназначение в жизни, то садовник - совершенный горбун.

"Пари":
Когда ребе Ицхак Меир был еще ребенком, мама повела однажды его к ребе Исраэлю, Маггиду из Козница. В приемной ребе собралось немало хасидим, ждавших встречи с наставником, и мать с сыном заняли очередь. Вдруг один из учеников Маггида обратился к мальчугану:
- Твоя мама говорила нам, что ты очень умный мальчик и уже вполне достоин быть представленным святому Маггиду. Но меня берут сомнения. И я хочу испытать тебя. Дам тебе целый гульден, если скажешь мне, где живет Бог!
Все засмеялись. Когда же смех утих, Ицхак поднял взгляд на шутника и сказал:
- А я тебе дам целых два, если скажешь, где Он не живет!
Хасиды засмеялись пуще прежнего и пропустили Ицхака с мамой в самое начало очереди.
В основе учения хасидов лежит осознание того, что Бог - Исток и Суть всей реальности. Он - Айн Соф, Беспредельный. Не существует ничего, что не есть Бог, иначе Он был бы ограничен, а значит, Он бы не был Богом.
Нелегко осознать подобное. Мы настолько привыкли мыслить в терминах двойственности - да/нет, субъект/объект, я/он, - что по привычке воспринимаем Бога как абсолютного Другого. Но в таком случае человек стал бы равен Богу, будучи Абсолютно Другим по отношению к Нему. Если захотеть все-таки понять то, что Ицхак Меир знал еще в детстве, потребуется новая метафора в описании Бога. Быть может, подойдет следующая: В психологии широко применяется концепция соотношения фигуры и фона. Самая распространенная графическая иллюстрация этой идеи - изображение, воспринимаемое либо как два женских профиля, обращенных друг к другу, либо как кубок. Все зависит от того, на чем сосредоточить внимание. Видимый образ называют фигурой, незримый - фоном. Так вот, многие полагают, будто Бог - это фон, а творение - фигура. Но Меир Ицхак видел иначе. И фигура, и фон суть проявления чего-то третьего, безымянной и непознаваемой реальности. Это образ в тот самый миг, когда на него никто не смотрит. Он не есть нечто другое, чем кубок и женские профили, - но не сводится ни к одному из них, ни к ним обоим, вместе взятым. Он незрим - но абсолютно необходим для самой возможности видеть и быть видимым. Это - Бог. «Фигура», «фон» и То, что их объемлет.

В основе учения хасидов лежит осознание того, что Бог - Исток и Суть всей реальности. Он - Айн Соф, Беспредельный. Не существует ничего, что не есть Бог, иначе он был бы ограничен, а значит, он бы не был Богом. Нелегко осознать подобное. Мы настолько привыкли мыслить в терминах двойственности - да/нет, субъект/объект, я/он, - что по привычке воспринимаем Бога как абсолютного другого. Но в таком случае человек стал бы равен Богу, будучи абсолютно другим по отношению к нему. Если захотеть всё-таки понять то, что Ицхак Меир знал ещё в детстве, потребуется новая метафора в описании Бога. Быть может, подойдёт следующая:

В психологии широко применяется концепция соотношения фигуры и фона. Самая распространённая графическая иллюстрация этой идеи - изображение, воспринимаемое либо как два женских профиля, обращённых друг к другу, либо как кубок. Все зависит от того, на чём сосредоточить внимание. Видимый образ называют фигурой, незримый - фоном. Так вот, многие полагают, будто Бог - это фон, а творение - фигура. Но Меир Ицхак видел иначе. И фигура, и фон суть проявления чего-то третьего, безымянной и непознаваемой реальности. Это образ в тот самый миг, когда на него никто не смотрит. Он не есть нечто другое, чем кубок и женские профили, - но не сводится ни к одному из них, ни к ним обоим, вместе взятым. Он незрим - но абсолютно необходим для самой возможности видеть и быть видимым. Это - Бог. «Фигура», «фон» и то, что их объемлет.

В 5688 /1927/ году, после того, как его тесть был арестован в Ленинграде, а затем под давлением международной общественности выпущен из Советской России, р. Менахем-Мендл покинул страну вместе с ним.

Получил техническое образование в университетах Германии и Франции (Энциклопедия левейт Исраэль т.9).

В 5690-е /1930-е/ годы, живя во Франции, целиком посвятил себя изучению Торы . После того, как в ходе второй мировой войны нацисты оккупировали значительную часть страны, он в 5701 /1941/ году эмигрировал в США, где несколькими месяцами ранее поселился и его тесть.

Во время войны р. Менахем-Мендл принимал участие в качестве инженера в разработках секретных проектов для военно-морского ведомства США (R. Nachman Zakon The Jewish Experience p.221).

В послевоенные годы он стал ближайшим помощником тестя в реализации широких образовательных и просветительных программ по всей Америке: в короткий срок были основаны ешива Томхей темимим , школа для девушек Бейт Хана , издательство Кеат , а также молодежные центры, в деятельность которых активисты Хабада сумели вовлечь тысячи юношей и девушек, в том числе, и из семей, далеких от соблюдения законов Торы.

В 5711 /1951/ году, после смерти тестя, р. Менахем-Мендл сменил его во главе движения Хабад, став седьмым по счету Любавическим Ребе.

Развивая начатую вместе с прежним Ребе деятельность, он создал в США сеть хабадских школ, названную в честь тестя Оалей Йосеф-Ицхак . Одновременно посланники Ребе основали множество новых ешив и хедеров по всему еврейскому миру.

Благодаря воздействию уникальной личности Ребе, движение Хабад приобрело чрезвычайно открытый и наступательный характер. Следуя давней хасидской традиции, многие молодые хабадники покидали свои дома и отправлялись в указанные Ребе города и страны, чтобы создавать там новые форпосты любавического движения. В каждом новом месте его посланники создавали Бейт Хабад (Дом Хабада), призванный служить центром притяжения для еврейского населения. Посланцы Хабада останавливали прохожих на улице и убедившись, что перед ними еврей, предлагали возложить тфилин и обучали соответствующим благословениям. Женщинам они дарили пару подсвечников и объясняли, как зажигать субботние свечи. Во многие кварталы со значительным еврейским населением хабадники направляли специальные автофургоны (мицвомобили), в которых можно было выполнить различные заповеди — например, в праздник Суккот вознести арбаат аминим (четыре вида растений). Хабадники приходили прямо в дома и помогали ассимилированным семьям сделать их кухни кашерными — они обрабатывали необходимым образом плиту и возмещали расходы на покупку новых наборов посуды.

Наряду с широким привлечением ассимилированных евреев к практическому выполнению заповедей, хабадники предлагали и нетрадиционные виды помощи: например, при многих Домах Хабада были созданы реабилитационные центры для наркоманов — причем, в этих центрах могли проходить лечение и неевреи. Многие нерелигиозные родители, чьи дети избавились от наркотической зависимости благодаря самоотверженной помощи любавических хасидов, стали преданными спонсорами движения Хабад. После чернобыльской катастрофы хабадники организовали бесплатные оздоровительные программы для детей из Украины и Белоруссии. Подобная благотворительная деятельность привлекала к Хабаду сердца людей (там же с.366).

Возглавив движение, Любавический Ребе, как и прежде, посвящал значительную часть ночи углубленным занятиям Торой, а днем проводил беседы и давал уроки для своих хасидов, а также принимал многочисленных посетителей, приезжавших к нему за советом и благословением со всех концов еврейского мира.

В жизни многих людей встреча с Ребе становилась определяющей. Р. Ицхак Зильбер вспоминал, что по приезде в Израиль, он сомневался, заниматься ли ему своей профессией — высшей математикой, сочетая работу с изучением Торы, или же «переквалифицироваться», целиком посвятив себя преподаванию еврейской традиции для выходцев из России. По свидетельству р. Зильбера, именно Ребе убедил его сконцентрировать все свои усилия на работе по приближению людей к Торе.Подводя итоги беседы, продолжавшейся больше часа — с четырех до пяти пятнадцати ночи, Ребе сказал ему: «Я не вижу заповеди большей, чем заниматься с русскими олим» (Р. Ицхак Зильбер Чтобы ты остался евреем , с.362—363).

Ребе обладал исключительной прозорливостью, позволявшей ему предвидеть, в каком направлении будут развиваться те или иные духовные, общественные и политические процессы.

Когда в 5745 /1985/ году к власти в СССР пришел Михаил Горбачев, Ребе передал через своего посланника, профессора Йермияу Брановера, радостное сообщение для советских евреев: наступают добрые времена. В отличие от Ребе, большинство политических аналитиков тогда полагали, что новый, молодой и энергичный, генеральный секретарь будет вести гораздо более репрессивную политику, чем его престарелые предшественники. Много лет спустя профессор Брановер рассказал Горбачеву о предсказании Ребе, и советский руководитель был искренне озадачен. «Когда я пришел к власти, — сказал он, — я еще и сам понятия не имел о том, что, в конце концов, изберу направление либерализации. Наоборот, мне тогда казалось, что пора как следует закручивать гайки, — и к этому сводились все мои планы» (R. Aharon Perlow The Lubavitcher Rebbe , Hamodia Magazine 27.6.2003, p.7).

На протяжении четверти века, прошедших после Шестидневной войны, Ребе решительно выступал против передачи арабам освобожденных территорий, убедительно обосновывая свою позицию как алахическими аргументами, так и доводами, связанными с обеспечением безопасности граждан. В своих беседах Ребе отмечал, что в израильско-арабских политических отношениях уже сложился порочный стереотип. Обычно события разворачиваются по следующему сценарию: арабы предъявляют к Израилю определенные требования, Израиль их отклоняет, затем следует волна террора, создающая в стране атмосферу страха и незащищенности, — и, как результат, следуют политические и территориальные уступки Израиля, призванные умиротворить и успокоить «доведенное до террора» арабское население. Наступает временное затишье, а затем арабы выдвигают новые требования…. Ребе считал, что разорвать этот порочный круг можно только отвечая на террор «жесткими карами, направленными против террористов и их семей», а ни в коем случае «не территориальными уступками, дающими награду террору» (Бенафшейну адавар с.15).

«Самым приоритетным для Израиля делом» Ребе считал «заселение всех частей страны» — «каждого свободного участка в Йеудее, Самарии, секторе Газы и на Голанских высотах». Именно в быстром развитии поселенческого движения Ребе видел «самый действенный способ» изменить расстановку сил в пользу Израиля. По его мнению, полное заселение страны приведет к тому, что и арабы, и другие народы мира однозначно поймут: «народ Израиля считает всю эту землю, дарованную ему Всевышним, своей — не только теоретически, но и на практике» (там же с.19—20).

Приоритетное значение Ребе придавал также сохранению еврейского характера государства. В конце 5740-х /1980-х/ годов посланники Ребе развернули в Израиле широкую общественную компанию за то, чтобы евреем по израильскому законодательству считался только тот, кто родился от матери-еврейки или прошел гиюр (обращение в иудаизм) в соответствии со строгими требованиями алахи — таким путем отметались «облегченные», реформистские и консервативные «обращения».

Ребе стал первым знатоком Торы, чьи уроки и выступления транслировались с помощью спутниковых средств связи по всему миру — его последователи в Йерушалаиме могли в реальном времени «присутствовать» на хасидском фарбренгене, проводимом Ребе в Нью-Йорке (R. Nachman Zakon The Jewish Experience p.221).

В своих выступлениях последних лет Любавический Ребе особенно подчеркивал мессианский характер эпохи, когда сотни тысяч евреев возвращаются из изгнания на Землю Израиля.

Ребе утверждал, что этому поколению суждено «стать последним поколением галута (изгнания) и первым поколением геулы (избавления)».

Двадцать седьмого адара 5752 /1992/ года, в девяностолетнем возрасте, Ребе пережил тяжелый инсульт — болезнь ограничила его активность и практически лишила речи.

Весной 5754 /1994/ года, когда Ребе без сознания, в критическом состоянии находился в Манхэттенском медицинском центре, тысячи хабадников со всего мира съехались в Нью-Йорк и молились за его исцеление.

Р. Менахем-Мендл Шнеерсон, Любавический Ребе, умер третьего тамуза 5754 /1994/ года.

Похоронен в Нью-Йорке, рядом с могилой тестя.

У него не было детей, и с его уходом любавическое движение осталось без Адмора — единого духовного лидера.

Его беседы и выступления собраны в целом ряде многотомных сборников — Ликутей сихот (Собрание бесед), Сихот кодеш (Святые беседы) и др. Его письма и респонсы представлены в двадцатитомном собрании Игрот кодеш (Святые послания). В нескольких томах изданы его пояснения к комментарию Раши (см.) на Пятикнижие.

В ознаменование выдающихся заслуг Ребе по организации еврейского воспитания, его день рождения был объявлен в США национальным праздником — Днем образования (Энциклопедия левейт Исраэль т.9).

Поделитесь этой страницей со своими друзьями и близкими:

ВКонтакте

Хасидская мудрость

Право быть одиноким является наиболее значительньным и ценным среди цивилизованных людей. Брэндис

Пари

хасидская притча

Когда ребе Ицхак Меир был ещё ребёнком, мама повела однажды его к ребе Исраэлю, маггиду из Козница. В приёмной ребе собралось немало хасидим, ждавших встречи с наставником, и мать с сыном заняли очередь. Вдруг один из учеников маггида обратился к мальчугану:

Твоя мама говорила нам, что ты очень умный мальчик и уже вполне достоин быть представленным святому маггиду. Но меня берут сомнения. И я хочу испытать тебя. Дам тебе целый гульден, если скажешь мне, где живёт Бог!

Все засмеялись. Когда же смех утих, Ицхак поднял взгляд на шутника и сказал:

А я тебе дам целых два, если скажешь, где он не живёт!

Хасиды засмеялись пуще прежнего и пропустили Ицхака с мамой в самое начало очереди.

Комментарий Рами Шапиро

В основе учения хасидов лежит осознание того, что Бог - Исток и Суть всей реальности. Он - Айн Соф, Беспредельный. Не существует ничего, что не есть Бог, иначе он был бы ограничен, а значит, он бы не был Богом. Нелегко осознать подобное. Мы настолько привыкли мыслить в терминах двойственности - да/нет, субъект/объект, я/он, - что по привычке воспринимаем Бога как абсолютного другого. Но в таком случае человек стал бы равен Богу, будучи абсолютно другим по отношению к нему. Если захотеть всё-таки понять то, что Ицхак Меир знал ещё в детстве, потребуется новая метафора в описании Бога. Быть может, подойдёт следующая:

В психологии широко применяется концепция соотношения фигуры и фона. Самая распространённая графическая иллюстрация этой идеи - изображение, воспринимаемое либо как два женских профиля, обращённых друг к другу, либо как кубок. Все зависит от того, на чём сосредоточить внимание. Видимый образ называют фигурой, незримый - фоном. Так вот, многие полагают, будто Бог - это фон, а творение - фигура. Но Меир Ицхак видел иначе. И фигура, и фон суть проявления чего-то третьего, безымянной и непознаваемой реальности. Это образ в тот самый миг, когда на него никто не смотрит. Он не есть нечто другое, чем кубок и женские профили, - но не сводится ни к одному из них, ни к ним обоим, вместе взятым. Он незрим - но абсолютно необходим для самой возможности видеть и быть видимым. Это - Бог. «Фигура», «фон» и то, что их объемлет.

Вам так же могут понравиться эти притчи:

Необходимый атрибут
В одной хасидской общине провожали субботу, и у главного ребе разбился стакан. Его жена принесла метёлку и смела осколки. …

Приди со Мной
Ребе Мотль из Кальшин был успешным предпринимателем. Он свободно говорил по-польски и общался с влиятельными людьми из польского правительства. Однажды власти в Варшаве собирались принять закон, вынуж…

Присутствие Господа
Ребе Исраэль, Магид(1) из Козница, ежегодно посещал Апту. Во время одного из таких посещений старейшины попросили ребе прочесть во время празднования шаббос(2) проповедь в шуле(3). Ребе Исраэль отк…